Любовный пасьянс - Страница 11

Быстро отревевшись, Света умылась и снова уселась к зеркалу делать нормальный макияж. Спрятала обиду и отчаяние под маской независимости — пусть коллеги и недоброжелатели думают, что у нее все хорошо!

— Ты вообще думаешь переодеваться? — повернулась она к Вике. — Или так и будешь сидеть?

Вика послушно встала с дивана и подошла к своему столику. В этот момент дверь в гримерку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась лохматая голова костюмерши Тамары:

— Вик, тебя к телефону. Сейчас подойдешь или сказать, чтоб перезвонили?

— Подойду, сейчас подойду.

Вика, облегченно вздохнув, выскочила в коридор. Она, конечно, сочувствовала Светке, но сейчас голова была забита своими проблемами и собственной обидой. Глядишь, пока поговорит по телефону, Светка совсем успокоится, а может, уже и уйдет. Интересно, кто это звонит?

— Алло! — выдохнула Вика. — Я слушаю вас!

— Виктория Петровна? — раздался в трубке вкрадчиво-бархатный мужской баритон, — это вас беспокоит некто Аникеев.

— Ох, Всеволод Кириллович! — Вика изобразила радость. — Приятно слышать.

Всеволод Кириллович Аникеев — преуспевающий бизнесмен, кажется, содиректор какой-то строительной фирмы. Вика познакомилась с ним две недели назад в доме своей бывшей однокурсницы. Вика заехала к ней за сценарием фильма, в который они обе хотели пробоваться, а у ее отца как раз был день рождения. Вику уговорили остаться и присоединиться к гостям. Всеволод Кириллович — единственный гость без супруги — взялся ухаживать за красивой молодой актрисой. Потом он отвез Вику домой на своем черном «Мерседесе» и, не делая попытки набиться в гости, галантно поцеловал руку на прощание. Телефончик, впрочем, взял, и домашний, и рабочий.

— А мне приятно это слышать вдвойне, — голос Аникеева стал еще мягче. — Вы еще не забыли меня, Виктория Петровна?

— Как можно! — рассмеялась Вика. — Забыть такого обходительного и представительного мужчину!

— Прекрасно, я рад. А не будет ли дерзостью с моей стороны спросить вас о планах на вечер?

Бог мой, какой слог! Версаль, да и только.

— На сегодняшний? — уточнила Вика.

— На сегодняшний.

Она кинула быстрый взгляд на стенные часы — пять минут одиннадцатого. Для актера, конечно, детское время. Но для делового человека, к тому же пожилого…

— Да вроде никаких.

— А как вы отнесетесь к тому, что я за вами заеду и отвезу куда-нибудь поужинать?

— Заманчиво, конечно, — улыбнулась Вика, — но я на ночь обычно не ем. Берегу фигуру.

Если он хочет наверстать упущенное в прошлый раз, то ничего не выйдет. Вика не относится к тем женщинам, которые охотно ложатся в постель со всякими-разными. И никого к себе не водит, хотя и живет одна уже два года. Когда Вике исполнилось двадцать три, ее мама, озабоченная отсутствием у дочери стремления к семье и браку, решила разменять квартиру и отселить ее. Авось, поживя в одиночестве, Вика всерьез задумается о муже. Но Вика усвоила западный взгляд на вещи: сначала карьера, потом все остальное. Пока она не состоится как актриса, ни о каком муже или ребенке не может быть и речи. И одиночество ее нисколько не тяготит.

— Ах, Виктория Петровна, Виктория Петровна! — укоризненно сказал Аникеев. — Держу пари, что вы сейчас плохо обо мне подумали. А между тем мое приглашение вполне невинно. Я вам предлагаю ужин в хорошем ресторане, и ничего больше.

Вика слегка растерялась и от растерянности повторила:

— Но я действительно не ем на ночь.

Сказала и тут же подосадовала. Фу, как глупо! Тоже мне отговорка.

— Похвальная привычка. Но у вас такая великолепная фигура, что разок можно сделать исключение. И потом, вы можете выбрать что-нибудь легкое.

Вике вдруг ужасно захотелось пойти куда-нибудь развеяться. Если остаться наедине с обидой в пустой квартире — обида вырастет до гигантских размеров.

— Уговорили, — сдалась она.

— Вот и славно! — обрадовался Аникеев. — Так я заеду за вами? Через полчаса вам будет удобно или пораньше?

— Удобно, — Вика прикинула, что она как раз успеет не торопясь разгримироваться и переодеться.

— Договорились. Через полчаса жду вас у служебного входа на Пушкинской.

За эти полчаса настроение у Вики испортилось окончательно. Даже стоя перед большим зеркалом во всю стену и оглядывая свою стройную фигуру, роскошно упакованную в оливковую мини-юбку и черную водолазку, Вика не испытала обычного чувства удовлетворения и гордости собой. Да, бесспорно, хороша. Ну и что? Ну и что, что она молода, красива и талантлива? Из этого еще ничего не вытекает. Перед глазами угрожающе маячил печальный пример Светки Козловой: тоже лет десять назад была красива и талантлива, а теперь обречена играть старух у задника. И ее, Вику, вполне может ждать та же участь.

Вика решительно тряхнула головой — так решительно, что заколка отскочила, и ее прямые светлые волосы рассыпались по плечам. Нет уж, она обязательно выкарабкается! Не знает еще как, но своего добьется.

Когда Вика вышла на Пушкинскую, то сразу заметила внушительный черный «Мерседес» Аникеева. Он стоял в двух шагах от служебного подъезда, чуть правее.

Аникеев предупредительно распахнул перед ней дверцу:

— Прошу вас, Виктория Петровна!

Вика, донельзя элегантная в распахнутой шубке из чернобурки и высоких сапогах, изящно уселась на переднее сиденье.

— Вы ослепительны, — Аникеев, словно фокусник, извлек откуда-то красиво упакованный букет роз и положил Вике на колени. Вика улыбнулась и поднесла букет к лицу: